Элий Белютин, ученик Аристарха Лентулова и Павла Кузнецова, разработал методику раскрытия творческого потенциала личности. Студенты его мастерской объединены не столько стилем, сколько счастьем, которое они испытывали. Искусство, свободное от ограничений, позволяло им наладить контакт с собой. Именно этим занимался Алексей Куклин в прошлом осенью в селе Кидекше, расположенном всего в нескольких километрах от Суздаля – в арт-резиденции Мира центра, исследуя себя через связи поколений. Он плел узлы своей индивидуальности.
Окна аскетичного домика художников выходят на церковь Бориса и Глеба – памятник XII века, возведенный по указу Юрия Долгорукого. Древний белокаменный храм вызвал неожиданные ассоциации: книга гравюр Кацухика Хокусая «36 видов Фудзи», которую кто-то принес, собрала серию, где свободный стиль Белютина пересекается с японским минимализмом и сакральной патетикой. За век до Белютина серия Хокусая с изображениями Фудзи произвела революцию в японском искусстве, переосмыслив пейзаж как метод, наделив его условностями, символикой и диалектикой цвета. В неподвижных камнях и стремительных волнах заключен драматизм, который Хокусай продемонстрировал наглядно. Примерно тем же занимался Алексей Куклин.
– Меня вдохновляло нечто монументальное, мощное, природное, почти зооморфное, как на гравюрах Хокусая, – делится автор. – В моих картинах нет сюжета, я создавал формы из геометрических фигур, стремился усилить их цветом, сочетать несовместимое, разрывать привычные измерения восприятия. В результате получился орнамент, где слои словно выглядывают один из-под другого.
Таким образом, образовались узлы, напоминающие бесконечные восьмерки. На выставке представлены 11 из 15 созданных работ. Орнаменты с различными цветовыми сочетаниями притягивают своими замысловатыми петлями, создавая множество параллельных Вселенных. Рядом выставленные картины Элия Белютина также содержат узлы: из условных фигур, в которых ощущается природная мощь. Например, одна из картин, построенная на трех цветах – синем, розовом и черном. Здесь изображен человек, его руки и ноги написаны одним широким мазком, словно звенья цепи, а лоб напоминает горный рельеф. Или другой сюжет – голова, запрокинутая назад, либо кричит, либо жадно глотает воздух, и кажется, что вот-вот выпрыгнет из кольца сомкнутых рук. Узлы Куклина больше напоминают не людей, а молекулы или атомы. Но даже они, с одной стороны, связаны, а с другой – стремятся вырваться из себя.
Орнаменты формируют структуры «теории взаимодействия» – научного метода социального познания, когда человек понимает других, сосредоточившись на поведении тела и контекстах окружающей среды, а не на психических процессах. Эта теория, как и «Новая реальность» Белютина, возникла на заре «оттепели», пережила критику в 1980-90-х и в последние годы вышла на новый уровень. Исследование «Я» человека в взаимодействии с другими экосистемами, космическими процессами и социумами сейчас как никогда актуально.
«Выставка «Морской узел» – контркультурное совпадение: когда одно, хотя и противостоит другому, одновременно образует с ним новую изофразу. Это похоже на светофор, который связан с пешеходной разметкой на перекрестке. Белютин и Куклин существуют, как отдельные художественные фразы, но связь этих художников образует узел, открывающий важный диалог о вечном поиске нового качества цвета как изгиба скульптурной формы», – объясняет куратор проекта Андрей Бартенев, который и предложил сопоставить двух художников разных эпох на одной выставке в галерее-срубе, напоминающей сказочный терем.
Стиль своего ученика Андрей Бартенев называет геометрическим поп-артом. Впрочем, не столь важно, как именовать магнитные петли Алексея Куклина. Более важно то, что в них проявляется генетическая память культуры освобождения, и каждому зрителю хочется выйти за пределы себя.